25.07
16:15
Единственно возможная форма государственности
Любая империя представляет собой псевдогосударственное явление, и занимается либо неэффективным растягиванием власти одного города-государства на всю территорию империи (Франция, Аргентина, Россия), либо формальным, ритуального, игрового характера надгосударственным объединением (Германия, США, Китай).
Тема непосредственно связана с происхождением народного суверенитета, который базируется на максимальной включенности территориально ограниченной общности в свою среду обитания. Реализуется эта практика через местные кланы, соревнующиеся в адаптированности к этой среде.
Таким образом, реальный суверенитет основан на каждом конкретном клане, говорящем «на ты» со своей природой, со своим ландшафтом, климатом. Такое сообщество в идеализированном виде выведено Кэмероном в «Аватаре» в лице аборигенов Нави.
Нижний Новгород и Нижегородская область представляют собой пример исторически уничтоженного суверенитета, отсутствующей власти, подмененной культом империи: по-сути - пустышки. Местное население живет как на космическом корабле — чувствуя, что зимой им слишком холодно, летом слишком жарко, и вообще быстрее бы в отпуск в Турцию.
Кланы и их генетическая память уничтожены в исторически необозримом прошлом: Москва воспринимала эти центры как ядро оппозиции, которой в принципе не место на «ее» земле, однако она готова была мириться с ними на фронтире — поэтому территории России, лежащие ближе к границам, традиционно выглядят куда более твердо стоящими на ногах.
Сложно найти другой регион, в жизни которого столь ничтожное место занимают какие-то территориальные культурные артефакты. Местная элита, выращенная на строительном, ВПК-шном и т.п. бизнесе, воспринимает себя эмиссарами империи, людьми, ответственными за освоение богатств и организацию культа империи, а не людьми, которые отвечают за включенность местного сообщества в конкретную среду, что собственно и обеспечивает выживаемость государства на конкретной территории. Поскольку имперскость ложна в принципе, то и такая власть держится лишь на мифе. Но мало кто замечает опасность такого положения дел, между тем, это прямая дорога в новое Косово.
Природа местного национализма именно в том, что люди инстинктивно чувствуют: такое сообщество может быть подорвано кем угодно — любым народом — татары, армяне, таджики, цыгане, китайцы, каким-то новым синтезом — кто будет в состоянии просто напросто осесть здесь и «подружиться» нашей частью Поволжья как со своей естественной, дружественной средой. Конкуренции у них не будет никакой — мы с ней не дружим.
Решения проблемы население не производит, сублимируя свои культурные поиски в очередные итерации культа империи — кто с советским, кто с монархическим уклоном. Москва и местная власть их в этом только поощряет.
Тема непосредственно связана с происхождением народного суверенитета, который базируется на максимальной включенности территориально ограниченной общности в свою среду обитания. Реализуется эта практика через местные кланы, соревнующиеся в адаптированности к этой среде.
Таким образом, реальный суверенитет основан на каждом конкретном клане, говорящем «на ты» со своей природой, со своим ландшафтом, климатом. Такое сообщество в идеализированном виде выведено Кэмероном в «Аватаре» в лице аборигенов Нави.
Нижний Новгород и Нижегородская область представляют собой пример исторически уничтоженного суверенитета, отсутствующей власти, подмененной культом империи: по-сути - пустышки. Местное население живет как на космическом корабле — чувствуя, что зимой им слишком холодно, летом слишком жарко, и вообще быстрее бы в отпуск в Турцию.
Кланы и их генетическая память уничтожены в исторически необозримом прошлом: Москва воспринимала эти центры как ядро оппозиции, которой в принципе не место на «ее» земле, однако она готова была мириться с ними на фронтире — поэтому территории России, лежащие ближе к границам, традиционно выглядят куда более твердо стоящими на ногах.
Сложно найти другой регион, в жизни которого столь ничтожное место занимают какие-то территориальные культурные артефакты. Местная элита, выращенная на строительном, ВПК-шном и т.п. бизнесе, воспринимает себя эмиссарами империи, людьми, ответственными за освоение богатств и организацию культа империи, а не людьми, которые отвечают за включенность местного сообщества в конкретную среду, что собственно и обеспечивает выживаемость государства на конкретной территории. Поскольку имперскость ложна в принципе, то и такая власть держится лишь на мифе. Но мало кто замечает опасность такого положения дел, между тем, это прямая дорога в новое Косово.
Природа местного национализма именно в том, что люди инстинктивно чувствуют: такое сообщество может быть подорвано кем угодно — любым народом — татары, армяне, таджики, цыгане, китайцы, каким-то новым синтезом — кто будет в состоянии просто напросто осесть здесь и «подружиться» нашей частью Поволжья как со своей естественной, дружественной средой. Конкуренции у них не будет никакой — мы с ней не дружим.
Решения проблемы население не производит, сублимируя свои культурные поиски в очередные итерации культа империи — кто с советским, кто с монархическим уклоном. Москва и местная власть их в этом только поощряет.
→ Единственно возможная форма государственности
